Малоизвестные песни Высоцкого. Продолжение

     Предпраздничные мартовские дни. Самое время вспомнить начало творчества Владимира Семёновича. Дело в том, что всего несколько лет назад я, слушая интервью Игоря Кохановского о друге его юности, обратил внимание на то, что он опровергает информацию, которую давал сам ВС, когда говорил о том, какую песню он написал первой. Это совсем не "Татуировка", давшая начало целому блатному циклу, а песня "49 дней", написанная на историю с баржой, проболтавшейся в океане 49 дней. Помните - "Жиганщин буги, Поплавский рок, Крючковский съел один сапог"? Все пели блюзик.

     Я поискал в инете и нашёл и текст и дату написания - мартовские дни 1960 года. Игорь сказал, что опыт написания песен к этому моменту у ВС уже был. Он практически сразу после того, как ему подарили гитару (17 лет) начал писать стихи. Кохановский говорит, что к решению писать песни его подтолкнули посиделки на московских кухоньках, на которые заглядывали Кукин и Анчаров.

     Были и некие стихи памяти Сталина. Написаны ещё в 8 классе. Вот фотка с такого рода стихами. Это они? --->
     Но к своим ранним опытам писания Высоцкий относился очень критически. Поэтому и не поминал никогда. А опупею  49 дней  называл "Пособие для начинающих и законченных халтурщиков".

     Хотя, как оказалось, с частью опупеи мы всё-таки знакомы. Это вариант, исполняемый на мелодию "Я был батальонный разведчик" под названием "Суров же ты климат охотский". Действительно не шедевр. Попадается в сборниках типа "Весь  Высоцкий". Я её ни разу не включал в списки прослушивания.

     Привожу фрагмент опупеи (по пятитомному изданию) и один из вариантов песни в подвале этого поста.
     Учитывая, что из ранних стихов ВС его фанаты начинают делать песни, привожу их список, как он выглядит, например, по мнению сайта касмонат (
Высоцкий Вся Канатчикова дача - сейчас не отвечает) и ВИКИ:

Стихи 1961 года ( между 49 днями и Татуировкой):

День на редкость - тепло и не тает
Про меня говорят: он, конечно, не гений
Если б я был физически слабым
Если нравится - мало
Из-за гор - я не знаю, где горы те

        Нашёл все песни кроме "Если нравится - мало". . Ещё пару песен нашёл тоже в исполнении ВС. Остальные - в исполнении Серьги и пр.
   Не было у меня и песни "Как в старинной русской сказке" (1962 год). Текст нашёл, а вот в исполнении ВС только первый куплет. См. пост "малоизвестные песни Высоцкого. Продолжение". Который про сборник "На Тихорецкую".
      Кроме того, нашёл-таки и запись в исполнении ВС потерянной на много лет песни "Экспресс Москва - Варшава (1966)". Как рассказала Абрамова, автограф был украден в Минске в 1966 году и недавно возвращен в музей. А так же запись 1979 года "Баллада о летающих тарелках", которая отсутствовала в сборниках  "Весь Высоцкий".
     Есть и сочинение ВС, которое он вообще никогда (?) не исполнял, как песню. Это:

Запретили все цари всем царевичам
Строго-настрого ходить по Гуревичам,
 ....

    Почти единственное произведение, где еврейская тематика рассматривается более-менее серьёзно. Дело в том, что хотя у него бабушка по отцовский линии была польской еврейкой, ВС, он в сознательно возрасте напрочь отметил эту идентичность, о чём он, например, писал Абрамовой.
      Почему "почти", потому что есть ещё набросок 1979 года:

В розоватой заре человечества
Много громких великих имён:
Просто дети и дети отечества,
Цезарь, Карл, Ганнибал и Катон.

.....
В дни, когда все устои уродские
Превращались под силою в прах,
В Риме жили евреи Высоцкие,
Неизвестные в высших кругах.
     С припиской: "Стихотворение не окончено, т.к. автор впал в антисемитизм, а дальнейшие сведения о Высоцких погребены в толще веков".

      Натолкнулся я и ещё на одну песню, новую для меня - "Французские бесы". Сначала я нашёл на Ютюбе интервью Шемякина Гордону о совместных запоях его и ВС, когда последний приезжал во Францию. Чудили они по полной программе. Шемякин даже стрелял из пистолета в присутствии Любимова, когда ВС пел "Где мои семнадцать лет". Об этом и песня "Французские бесы".

Здесь ещё несколько малоизвестных песен.
—————

Поэма-песня в сорока девяти днях (сокращенное издание)

Все началось случайно. Люди
оказались один на один с
бушующим океаном…

I
Волна на волну находила,
И вал за валом набегал.
Зиганшин стоял у кормила
И глаз ни на миг не смыкал.

II
Стихия реветь продолжала
И Тихий шумел океан.
Асхана сменил у штурвала
Спокойный Федотов Иван.

III
Суров же ты, климат охотский, —
Уже третий день ураган.
Встает у руля сам Крючковский,
На отдых уходит Иван.

IV
Но вот ослабели пассаты,
И стала спокойней волна,
Вздохнули глубоко солдаты,
А с ними вздохнул старшина.

V
Горючее кончилось раньше,
Так мало – что есть и что пить, —
И юный, но мудрый Зиганшин
Запасы решил разделить.

Дальше следуют много дней
умеренного, затем скудного
и наконец совсем скудного
питания. Но люди бодры,
добры и друг на друга не
обижаются…

ХVIII
Доедена банка консервов
И суп из картошки одной, —
Все меньше здоровья и нервов,
Все больше желанье домой.

ХIХ
Страшнее, ужасней лишенья,
Ни лодки не видно, ни зги, —
И принято было решенье —
И начали есть сапоги.

ХХ
Последнюю съели картошку,
Взглянули друг другу в глаза…
Когда ел Поплавский гармошку,
Крутая скатилась слеза.

…Голод становится невыносимым.
Культмассовая работа не ведется по причине
отсутствия муз. инструментов. Люди ослабли,
но смотрят прямо и друг друга не едят.

ХХХVII
Сердца продолжали работу,
Но реже становится стук.
Спокойный и слабый Федотов
Глодал предпоследний каблук.

ХХХVIII
Вот снова муссон разыгрался,
Вот снова ревет океан.
К штурвалу едва подобрался
Все тот же Зиганшин Асхан.

ХХХIХ
На суше он воин заправский,
И штурман заправский он тут.
Зиганшин, Федотов, Поплавский
Под палубой песни поют.

ХL
Лежали все четверо в лежку,
Ни лодки, ни крошки вокруг.
Зиганшин скрутил козью ножку
Слабевшими пальцами рук.
Есть нечего, пить нечего, курить нечего,
но люди снова бодры. У них второе
дыхание, потом третье, потом
четвертое… Мысли о еде приходят все
чаще, мысли не о еде – все реже. Но все
время – мысль о доме, о родном
подразделении, о хлебе.

ХLVI
Зиганшин крепился, держался,
Бодрил, сам был бледный, как тень,
И то, что сказать собирался,
Сказал лишь на следующий день.

ХLVII
«Друзья!..» Через час: «Дорогие!..»
«Ребята! – еще через час. —
Ведь нас не сломила стихия,
Так голод ли сломит ли нас!

ХLVIII
Забудем про пищу – чего там! —
А вспомним про суперфосфат…»
«Узнать бы, – стал бредить Федотов, —
А что у нас в части едят?»

ХLIХ
И вдруг: не мираж ли, не миф ли —
Какое-то судно идет.
К биноклю все сразу приникли,
А с судна летел вертолет.

Далее все известно из газет: люди здоровы,
едят, пьют, отдыхают
и фотографируются вместе.

Заключение

Окончены все переплеты —
Вновь служат, – что, взял океан? —
Поплавский, Крючковский, Федотов,
А с ними Зиганшин Асхан!

Все отступления в прозе можно рифмовать
по принципам:
океан – Асхан – Иван;
картошку – гармошку – крошку – ножку;
чаще употреблять фамилии героев;
герои должны петь и помнить о доме;
Зиганшин – старший, – его употреблять чаще.
     Таким же образом могут быть написаны поэмы
о покорителях Арктики, об экспедиции
в Антарктиде, о жилищном строительстве
и о борьбе против колониализма. Надо только
знать фамилии и иногда читать газеты.

Перед 8 марта ‹1960›